– Вы почтили наш лагерь своим посещением, Древнейший, –сказал он, – и я желаю вам удачной дороги.

– Думаю, имея олгарских коней, мы не задержимся, –ответил Волк.

– Мои всадники проводят вас по известной только намдороге, и через несколько часов вы окажетесь далеко от Мероса. Потом ониподождут и убедятся, что за вами нет погони.

– Трудно выразить, как я благодарен вам, великодушныйвоин, – объявил Волк, кланяясь – Это я должен вечно благодарить богов за то,что смог оказать вам услугу!

– поклонившись в ответ, воскликнул олгар.

Через несколько минут путешественники пересели на новыхконей. Часть олгарских воинов скакала впереди, остальные – в арьергарде.Всадники помчались обратно на запад сквозь тёмную снежную ночь.

Постепенно почти незаметно небо стало бледнеть. Неутомимыекони летели навстречу разгорающемуся свету; толстое покрывало снега, лежащее наширокой поверхности Великого Северного пути, заглушало стук копыт. Гарион,оглянувшись, заметил измятые сугробы и извилистую полосу, оставленнуюкавалькадой; снег, резко белеющий в сероватом тумане, уже начал засыпать следы.

Когда совсем рассвело, господин Волк придержал лошадь, откоторой шёл пар, и поехал шагом.

– Далеко успели уйти? – спросил он Силка.

Человечек с лицом хорька стряхнул с плаща снег, огляделся,пытаясь найти хоть какую-то веху в мельтешащем занавесе падающих снежинок.

– Десять лиг, – решил он наконец, – может, чуть больше.

– Отвратительный способ путешествовать, – проворчалБэйрек, морщась и неловко ёрзая в седле.

– Лучше подумай, как себя чувствует твой конь, – ехидноухмыльнулся Силк.

– Далеко ещё до Камаара? – спросила тётя Пол.

– От Мероса сорок лиг, – ответил Силк.

– Нужно найти убежище, – решила она. – Нельзя безотдыха промчаться галопом сорок лиг, кто бы там ни преследовал нас.

– Думаю, о погоне беспокоиться не стоит, – сказал Волк.– Олгары задержат Брилла и его прихвостней и даже Эшарака, если им вздумаетсяпомчаться вслед.

– Да, по крайней мере олгары хоть на это годятся, –сухо согласился Силк.

– Если я точно помню, здесь недалеко, в пяти милях кзападу, должна находиться имперская гостиница, где живут легионеры, – объявилВолк. – Хорошо бы добраться туда к полудню.

– А нам позволят там остановиться? – засомневалсяДерник. – Толнедрийцы особым гостеприимством не отличаются.

– Зато они способны продать всё по сходной цене, –возразил Силк. – Неплохое место для ночлега. Даже если Бриллу или Эшаракуудастся ускользнуть от олгаров и проследить, куда мы пошли, легионеры недопустят в своих стенах никаких глупостей.

– Что делают толнедрийские солдаты в Сендарии? –спросил Гарион, почувствовав прилив патриотического негодования.

– Толнедрийцы наловчились составлять договоры дажелучше, чем обвешивать покупателей, – пояснил Силк.

– Ты непоследователен, Силк, – хмыкнул Волк. – Невозражаешь против построенных ими приличных дорог, но терпеть не можешьтолнедрийских солдат!

Одно без другого не бывает!

– Я и не пытаюсь быть последовательным! – жизнерадостноответил остроносый акробат. – Если мы собираемся насладиться их сомнительнымуютом к полудню, нужно спешить. Не хотелось бы лишить возможности егоимператорское величество обчистить мои карманы!

– Ну что ж, едем, – согласился Волк, вонзая каблуки вбока олгарского коня, нетерпеливо перебиравшего под ним ногами.

Они добрались до гостиницы к полудню, почти ничего не видяиз-за сильного снегопада. Крепкий забор окружал несколько приземистых зданий.Легионеры, населявшие их, были совсем не похожи на тех толнедрийских торговцев,которых встречал Гарион, – ни вкрадчивых манер, ни льстивого голоса; закалённыев боях солдаты с жёстким взглядом и грубыми манерами, в латах и шлемах сперьями. Они держались гордо, даже высокомерно, с сознанием того, что за ихспинами – сила и мощь Толнедры.

Еда в обеденном зале была самой простой и сытной, но ужаснодорогой.

Крохотные спальные закутки оказались безукоризненно чистыми,с жёсткими узкими постелями, толстыми шерстяными одеялами, и тоже обходилисьнедёшево. В стойлах было прибрано, и тут господину Волку опять пришлосьвыложить немалую сумму.

Гарион забеспокоился при мысли о том, во что обошёлсястарику ночлег, но Волк платил с таким безразличием, как будто имел бездонныйкарман.

– Отдохнём здесь до завтра, – объявил после обедастарик, – а вдруг снегопад к утру прекратится. Не нравится мне, что приходитсябрести вслепую через метель. Слишком многое может ускользнуть по пути от нашеговнимания.

Гарион, совершенно отупев от усталости, с благодарностьювыслушал Волка, клюя носом за столом. Остальные о чём-то тихо говорили междусобой, но он был слишком измучен, чтобы вслушиваться.

– Гарион, – наконец сказала тётя Пол, – почему бы тебене пойти спать?

– Не хочу, тётя Пол, – быстро встрепенувшись, ответилон, снова расстроившись, что с ним обращаются как с ребёнком.

– Немедленно, Гарион, – приказала она приводящим вбешенство, хорошо знакомым тоном. Казалось, всю жизнь он только и слышал от неёэти два слова:

«Немедленно, Гарион…» Но спорить, по всей видимости, неимело смысла.

Он встал и поразился тому, как трясутся ноги. Тётя тожеподнялась и повела его к выходу.

– Я сам найду дорогу, – запротестовал Гарион.

– Конечно, – согласилась она, – а теперь пойдём.

Из последних сил забравшись на кровать, Гарион блаженнорастянулся во весь рост. Тётя подоткнула одеяло, натянув его чуть ли не доноса.

– Устройся хорошенько, а то простудишься, – велела онаи притронулась прохладной рукой к его лбу, как часто делала с самого детства.

– Тётя Пол… – сонно позвал мальчик.

– Что, Гарион?

– Кем были мои родители? То есть я хочу сказать, как ихзвали?

Тётя серьёзно взглянула на него:

– Поговорим об этом позже.

– Я хочу знать, – упрямо настаивал он.

– Хорошо. Отца звали Гирен, а мать – Илдера. Гарионзадумался.

– Имена не сендарийские, – наконец объявил он.

– Совершенно верно.